И все же Ромодановский и Самойлович сделали попытку покончить с Чигирином до подхода неприятельской армии. Переправившись на Правобережье, их войска 29 июля подступили к гетманской столице. Но захватить ее с ходу не удалось. Дорошенко ожидал подмоги и сдаваться не желал, приготовившись обороняться. Ромодановский приказал начать осадные работы. Быстро возвели шанцы, батареи, открыли бомбардировку. Это тоже не подействовало, Чигиринские казаки отбивались и отстреливались. А штурмовать было слишком рискованно — приходилось действовать с оглядкой, отвлекать войска на прикрытие лагеря от возможных ударов извне. И действительно, вскоре стало известно, что Умань пала, а из Крыма идет к Чигирину хан со всей ордой.
9 августа были замечены татарские разъезды. В такой ситуации воевода приказал снять осаду и отступить. Ушли вовремя, крымское войско опоздало всего на сутки. Хан бросился в преследование. Но Ромодановский осуществил отход четко и организованно, 12 августа его армия достигла Черкасс и укрылась за городскими стенами. А татары опять опоздали на день, докатились сюда 13-го. Сунулись, получили крепкий отпор и ушли в Умань на соединение с турками. Туда же поехал Дорошенко на поклон к великому визирю. Дальше оставаться на Правобережье было бесполезно и опасно. Полки Ромодановского и Самойловича переправились на левый берег и прикрыли переправы, построив укрепленный лагерь напротив Канева.
В Москве ждали большой войны. Главнокомандующим был назначен Долгоруков, начал формировать «большой полк» из рейтарских и стрелецких частей. Но последовал сокрушительный удар по вражеским тылам. Запорожцы вышли в морской рейд. Вышла и эскадра, построенная Косаговым и атаманом Минаевым — 60 стругов с десантом казаков и солдат. Обрушились на крымские и турецкие берега. Пришли и калмыки под предводительством Мазин-мурзы. И вместе с другой частью донцов и запорожцев напали по сухопутью на «крымские улусы», разоряя селения, угоняя скот.
И хан покинул Украину, повел воинство на прикрытие собственных земель. Да и турки без него задерживаться не стали. Тем более что при взятии украинских городов израсходовали боеприпасы, снабжать большие контингенты в разоренном краю было трудно. В начале сентября великий визирь увел войска за Днестр. Русская армия после трудных походов также была крайне утомлена. Ромодановский докладывал, что она «лошадьми опала», а у людей «никаких запасов нет, оставить их долее на службе никак нельзя». И царь разрешил распустить на зиму ратников, оставив в Переяславле один полк под командованием Михаила Ромодановского, сына воеводы.
Но передышка оказалось недолгой и обманчивой. Осенью турецкое командование провело ряд совещаний, разобрало ошибки минувшей кампании и выработало новый план. Было решено впредь не разбрасывать силы, а добить до конца одного из противников, Польшу. А перед этим, чтобы обезопасить тылы, провести крупную операцию по уничтожению Запорожской Сечи. Готовилась она в глубокой тайне. Из Стамбула в Крым перевезли морем несколько янычарских полков. И среди зимы, когда никто не ждал, 15 тыс. турок и татар выступили на Днепр. Шли «изгоном», стремительно, перехватывая и уничтожая всех встречных, чтобы обеспечить внезапность. Нападение наметили сразу после Рождества Христова, рассчитав, что казаки будут пьянствовать и отсыпаться. К Сечи сумели приблизиться скрытно, по льду перешли днепровские протоки, сняли караулы.
Да вот только не знали они запорожских обычаев. На третий день после Рождества здесь происходили выборы войскового руководства, съезжались казаки, зимующие в других местах, и женатые, жившие на хуторах. И перед выборами полагалось быть трезвыми. Когда среди ночи турки и татары проникли вовнутрь укреплений Сечи, первый же заметивший их запорожец поднял тревогу, из всех куреней (казарм) ударил шквальный мушкетный огонь, косивший «гостей». Янычары, ворвавшиеся в узкие улочки между куренями, не могли развернуться, сбились, закупорив эти улочки и не в силах выбраться, и гибли во множестве. А потом казаки высыпали в рукопашную и навалились на пришельцев со всех сторон. Враги побежали, Сирко с 2 тыс. конницы вылетел в погоню. Многих побили, 500 человек взяли в плен. Казаков погибло 50 и 80 было ранено.
Так начался еще один год войны, 1675-й. В Москве полагали, что решающая схватка с турками, которой удалось избежать в прошлом году, случится в этом. Готовились войска. Алексей Михайлович намеревался сам возглавить поход, а Долгорукова назначил «дворцовым воеводой». Сносились и с Польшей. Но воевать в «едином строю» со столь ненадежной и непредсказуемой союзницей было бы опрометчиво. И наше командование снова предпочло активную оборону: прикрывать свои рубежи, тревожить Дорошенко, оперировать вспомогательными отрядами, а главным силам выступать лишь в том случае, если турки сами нападут.
Но они двинулись на Польшу. Опять их армии покатились губительной лавиной по Западной Украине, разоряя то, что здесь еще уцелело. Только чудом спасся знаменитый Почаевский монастырь. Богатая обитель была лакомым куском для захватчиков, ее обложили, и монахи с укрывшимися тут селянами уже не чаяли уцелеть. Оставалось разве что молиться перед чудотворной Почаевской иконой Божьей Матери. И когда запели «Взбранной Воеводе победительная», среди турок возникла беспричинная паника. Показалось, будто подходит войско, и они бежали. Впрочем, на этот раз Украину разоряли лишь «попутно», не задерживаясь. Турки шли на Польшу — сломить ее и вывести из игры. Да только и паны со шляхтой угрозу своим, польским землям восприняли куда более остро, чем трагедию украинских подданных. Вновь потекли под знамена Собесского, и в Галиции закипели бои.
Ну а Сирко затеял большой набег на Крым. Собрал казаков и двинулся не по торным дорогам на Перекоп, а скрытно, степями. Соединился с донцами Минаева, калмыками Мазин-мурзы, русские прислали полк стрельцов головы Пукашкина. Составилось войско в 20 тыс., вышло к бродам Сиваша и форсировало их. Операция была спланирована хитро. Сирко с 4 тыс. запорожцев остался у бродов, а остальные несколькими отрядами ринулись по Крыму с задачей побольше «дыму подпустить», но ровно на пятый день вернуться обратно. Шороху навели изрядно, в Крыму поднялась паника. В общем-то, недолгая, ханское командование быстро разобралось, какие примерно силы ворвались и откуда. Собрало 50 тыс. всадников и бросило к бродам, запереть обратный путь. Но это войско попало в засаду, устроенную Сирко, а с тыла навалились вернувшиеся отряды. И учинили крымцам разгром. Вернулись с очень богатыми трофеями.
Как раз эти события вызвали пресловутую переписку султана с запорожцами. Мухаммед IV разгневался и обратился к Сечи с личным посланием, требуя перейти к нему в подданство, а в противном случае угрожая стереть казаков с лица земли. Ответ гласил: «Ти — шайтан турецький, проклятого чорта брат і товарищ, самого люципера секретар! Який ти в чорта лицар, що голою сракою іжака не вб’ешь? Чорт видкидае, а твоє війско пожирає. Не будешь ти годен синів християньских під собою мати: твоего війска не боімось, землею і водою будемо битися з тобою. Вавілоньский ти кухар, македоньский колесник, єрусалимський броварник, олександрійский козолуп, Великого і Малого Египту свинар, армяньскасвиня, татарський сагайдак, кам’янецький кат, подільский злодіюка, самого гаспиду внук і всього світу и подсвіту блазень, а нашого бога дурень, свиняча морда, кобиляча срака, різницька собака, нехрещений лоб, хай би взяв тебе чорт! Отак тобі козаки відказали, плюгавче! Негоден еси вірних християн під собою мати. Числа не знаємо, бо календаря не маємо, місяць у небі, год у книзі, а день такий у нас, як і в вас, поцілуй же за це ось куди нас!..
Кошовий отаман Іван Сірко зо всім кошем Запорізьким».
Текст этого послания хранится в Днепропетровском краеведческом музее им. Яворницкого. Но… неизвестно, было ли оно отправлено. Ведь посылать гонца с таким ответом — значило обречь его на смерть. Если же отправили с пленным турком или татарином, то и он не мог не понимать, что везет свой приговор. Поэтому в любом случае послание запорожцев вряд ли дошло до адресата.